«Страстной бульвар, 10» Со спектаклями очень хочется разговаривать на их языке, сообразно их возрасту, характеру, темпераменту, — их личности, одним словом. Со «старыми» и «заслуженными» хочется говорить особенно вежливо и уважительно (хотя, иной раз спектакль только кажется таким «почтенным», а сам даст фору любой новоявленной премьере). С комедиями тянет разговаривать весело, с драмами — серьезно. А на циничные — отвечать цинизмом.
На практике все не так просто. Как, например, с недавней премьерой «Господа Головлевы» Пензенского областного драматического театра им. А.В. Луначарского, показанной на Белгородском фестивале. Спектакль этот поставил известный как в Москве, так и в провинции режиссер и артист, ученик Олега Табакова Дмитрий Петрунь. Он же написал инсценировку и определил жанр спектакля как «семейная хроника». Однако если «хроника» свободно развернулась на сцене набором отдельных, как правило, небольших картин, то с «семьей» все оказалось значительно сложнее.
В самом начале режиссер уверенной рукой задает ритм спектакля шумной и активной деревенской жизнью, в центре которой по праву царит Арина Петровна Головлева (замечательная работа Галины Репной). Она хозяйка и фактически глава семейства, поскольку муж ее Владимир Михайлович (Александр Куприянов) по воле режиссера очень быстро проходит путь от шута с надетой на голову большой петушиной головой, через сумасшествие к (почему-то) смерти через повешенье. Но ритм спектакля и его атмосфера меняются значительно раньше. Буквально сразу после приезда в родной дом старшего из сыновей Головлевых — Степана (Русланбек Джурабеков), бодрая деревенская суета сменится гнетущей атмосферой какого-то кошмара, подкрепленной музыкальным оформлением Александра Королькова. Эту атмосферу старший сын словно привозит с собой из Москвы, а с ней — собственную нерешительность, а в последствии — обреченность и алкоголизм, которые вскоре сведут его в могилу. И именно на его похоронах, пожалуй, впервые за спектакль, по-настоящему проявился жанр постановки, скрытый под «семейной хроникой». Когда вся семья, хоронящая Степана и скрытая под зонтиками, вдруг начнет ритмично этими зонтиками дергать, не то пританцовывая при этом, не то подпрыгивая, а после на сцену поставят пустую раму и крест, символизирующий первую из многих могил, станет ясно, — это фарс. Причем фарс не простой, а с особым отношением к персонажам и зрителям.
Сценография спектакля представляет собой деревянный короб, чем-то немного напоминающий клетку, а, учитывая дальнейшее развитие спектакля, — даже гроб (художник-постановщик Олег Авдонин). И зритель начинает почти физически ощущать, что едва ли из этого пространства кому-то из персонажей удастся вырваться живым (пока «везет» только Порфирию Головлеву — Иудушке, точно сыгранному Сергеем Казаковым). Быстро меняются картины, проходят десятилетия, но каждый из персонажей вновь неизбежно оказывается запертым в это пространство, из которого как будто намеренно выкачали весь свободный театральный воздух. Скоро умрет младший Головлев — Павел (Евгений Харитонов) — тоже от алкоголизма и тоски. Останется деспот и интриган Иудушка, подчиняющий себе всех оставшихся членов семьи и окружения. Режиссер, кажется, намеренно сделал его чем-то похожим не то на Берию, не то на собирательный образ тирана из «Покаяния» Тенгиза Абуладзе.
Этот спектакль до краев наполнен тяжелой, давящей на сознание атмосферой (это можно считать комплиментом режиссеру, поскольку создать атмосферу спектакля сегодня под силу далеко не каждому). Отдельные сцены: Порфирия и Евпраксеюшки (Альбина Смелова), Порфирия и его сына Петра (Николай Шаповалов), а особенно вставная история судьбы двух сестер Анниньки (Елена Павлова) и Любиньки (Анна Гальцева) доводят эту атмосферу до пределов восприятия. Но за весь спектакль режиссер, цинично увлекшийся процессом распада семьи, предпочел оставить за скобками причины этого распада и так и не ответил на главный вопрос: а что объединяет этих разных людей? Что значит слово «семья», так смело выведенное в определение?
Дмитрий ХОВАНСКИЙ
Источник: «Страстной бульвар, 10»