28 ноября 2012

Владимир Волков и Павел Прохоренков об «Обыкновенном чуде»

Театральная общественность Пензы продолжает обсуждать недавнюю премьеру «Обыкновенного чуда» в постановке режиссера Андрея Шляпина. Предлагаем вам познакомиться с мнениями известных пензенских блоггеров vovan_meloman (Владимир Волков) и prohor58 (Павел Прохоренков).

vovan_meloman, 23 ноября 2012, 18:33

Начало немного провисает. Зритель присматривается, сравнивая с фильмом Марка Захарова — никуда от этого не деться. Первую серию фильма все помнят хорошо. По сравнению с воздушными паузами Захарова начало выглядит пока немного сумбурно и мелковато.

По сравнению с аристократической грацией Олега Янковского Евгений Харитонов восторженно-буйный, до истеричности. Эхе-хей! Опять такой же, как в спектакле «Вишнёвый сад». Зачем он так суетлив? Его образ чересчур комичен.

Как мне удалось узнать, такую задачу ему поставил режиссёр Андрей Шляпин. Дело в том, что у Шварца волшебник действительно буйный, с ремарками «хохочет». Марк Захаров поменял эту стилистику. Так что можно сказать, что Андрей Шляпин вернул нам истинного волшебника.

А вот мнение Павла Прохоренкова: «В спектакле “Обыкновенное чудо” Евгений Харитонов убедителен. Он занял долгое время пустующую в нашем театре нишу “зрелого героя”, заменил своего тёзку Евгения Бакалова».

Я об этом и говорю: зачем «зрелому герою» ставить задачу «незрелого героя»? Евгений Харитонов по своему архетипу — тонко чувствующий добряк-богатырь. Богатырь не может быть эксцентричен, это фейк. Богатырь может быть эксцентричен только в комедии («Примадонны»).

Когда истерит король — это уместно, это есть в сценарии, это фирменная фишка Александра Куприянова. Это в его натуре, поэтому всё очень натурально.

Но когда он вдруг переходит на патетику в монологе о дочери — возникает диссонанс. Зритель ещё не разогрелся и такой смены интонации не ждёт. После игры в духе «А! О! А!» зрителя сложно переключить на проникновенный лад. Но Александру Куприянову это удаётся! Он вводит новую интонацию. Вот эта задушевность очень выгодно отличает постановку Андрея Шляпина. У Марка Захарова всё очень эмоционально ровно. Без истерии. Это плюс. Но нет и монологов на разрыв. Это не минус для него, но это плюс для Андрея Шляпина. Это то, что делает спектакль уникальным.

Первый хохот в зале — когда Анатолий Громов смешно закатывает глаза. Его нервичность логична и уместна.

Первая серия фильма Марка Захарова давно разобрана на цитаты, а здесь шутки были не все. Почему? Зритель не досчитался некоторых коронных реплик.

Из начального пике спектакль выводит Павел Тачков. У зрителя наконец-то происходит подтверждение логина и пароля. Все перестают сравнивать с фильмом и начинают хохотать. Зритель оттаял. Тут ещё парочка Русланбек Джурабеков и Илья Кочетков демонстрируют такой высококлассный кураж, что дверца в сердцах зрителей остаётся открытой настежь. И вот тут в неё входит по-свойски, как старый друг, Василий Конопатин. Роль у него не главная, но он эмоционально держит всю середину спектакля. Середина великолепна вся целиком, полностью захватила и взволновала. Смотрится как самобытный Большой спектакль. Размах придаёт сценография — оригинальная и очень стильная. Белые полотна, вьюга, ирландская музыка — очень красивый момент. Развевающиеся красные полотна в виде домашнего очага мне больше напоминали стяги в Третьем рейхе. Это придавало немецкий колорит трактиру. Эта ассоциация возникла не у меня одного.

Роль Медведя — большая удача для дебютанта Петра Матюшкова. Парень держит зал очень мощно. Не часто проникновенный взгляд, брошенный в публику, срывает аплодисменты. А ему это удалось. Пётр напомнил мне Сергея Бодрова мл.

Елена Пустовалова слишком Юля. Она не из того времени. Прикид хиппи — попытка это замаскировать. Однако её безупречная эмоциональность делает своё дело. В этой паре есть химия.

Ещё хочется отметить пару Василия Конопатина и Натальи Старовойт. Она получилась очень трогательная. Придаёт новую глубину, о которой я писал в начале.

Противоположное мнение Павла Прохоренкова: «Дуэт заслуженных Конопатина и Старовойт не убедил, пара у них не склеилась, в их чувства я не поверил».

Второй акт выглядит слишком коротким. Некоторых моих друзей разочаровала его нарочитая отстранённость, эмоциональная скупость и даже общая белизна костюмов. Но мне наоборот понравился такой минимализм и «белая готика». И главное — этот контрапункт оправдан по сценарию. Декорации — как в опере «Орфей». Стильно.

Удивило, что спектакль имеет ограничение 12+.

Там нет ничего, что было бы вредно детям.

Школьники очень хвалили спектакль — слышал в фойе.

Как пояснил завлит театра Виталий Соколов, «До 12 лет этот спектакль будет не очень понятен. Но ограничение это не жёсткое. Может, и поменяем на 0+».

prohor58, 24 ноября 2012, 10:28

Римейками увлечены сегодня кинематографисты, музыканты, зарубежные и особенно отечественные. Перепевают, переснимают. Принято считать, что в театре римейков не бывает, за редкими исключениеми, когда действие классической пьесы переносится в «наши дни». Критики объясняют, что такой подход в режиссуре и есть «переделка», то есть римейк. Как правило, репертуар любого театра наполнен постановками Уильямса, Гоголя, Мольера, Островского. И все эти спектакли вряд ли у зрителей язык повернется назвать «римейками».

Приглашенный пензенским драматическим театром режиссер Андрей Шляпин замахнулся на Евгения, понимаете ли, нашего Шварца. На его одну из лучших сказок для взрослых «Обыкновенное чудо». Тексты Шварца сами по себе гениальны, поистине Шекспировской силы, наполнены юмором, философией, сатирой, таинством, в пьесах Евгения Львовича что ни фраза, то готовый афоризм. Вот взялся бы Шляпин за «Тень», «Дракона» или «Голого короля», то и мыслей о римейках не было бы. А тут — «Обыкновенное чудо»! Мы, люди испорченные телевизором, volens nolens будем сравнивать любую постановку этой пьесы с телефильмом Марка Захарова. А ведь была еще одна экранизация, в 1964 году Эраст Гарин снял «Обыкновенное чудо» и исполнил в своем фильме роль короля. Но та кинокартина забыта сегодня, а на телефильме Захарова выросло целое поколение, поколение людей тех, кому сегодня за 35. И именно взрослая — зрелая публика преобладала вчера в пензенском театре на премьере «Обыкновенного чуда». Уверен, что в самом начале спектакля в головах многих зрителей крутились аллюзии, сидели, смотрели первые сцены спектакля и сравнивали игру актеров. Похож ли пензенский Хозяин Евгений Харитонов на Олега Янковского, выискивали интонационные схожести у нашего Короля Александра Куприянова и великого Евгения Леонова, смотрели на Павла Тачкова в роли министра-администратора и вспоминали Андрея Миронова, ну а в Медведе Юрия Землянского искали черты Александра Абдулова.

Эту зрительскую игру в сравнения мне, например, удалось преодолеть где-то через полчаса после начала спектакля. Режиссер Андрей Шляпин разбил три действия пьесы Шварца на две части: до и после антракта. И мне показались они не равноценными, как будто вырванными из разных спектаклей. Затянутая первая часть и молниеносно короткая вторая, излишняя усложненность в декорациях первой части и покоривший меня минимализм во второй. До антракта я смеялся над ироничным текстом Шварца и силился понять, а ради чего, какой идеи, мысли взялся режиссер за «Обыкновенное чудо». Показалось, что спектакль о гипертрофированной родительской любви, когда отцовские чувства Короля (Александр Куприянов) к своей дочери — принцессе (Анна Гальцева) превратили его в сатирического тирана, деспота и сумасброда. Думалось, что этот спектакль тонкий намек дотошным родителям не лезть в жизнь детей и о невозможности в любви учиться на чужих ошибках.

А вот эффект сказочности был подпорчен излишними декораторскими наворотами, торчащими то тут, то там деталями крепления декораций.

Антракт: скажу про актерские работы. Медведь, принцесса — молодцы, есть возможности для роста и работы над ролью (каков будет второй состав?). Евгений Харитонов убедителен, он занял долгое время пустующую нишу в нашем театре «зрелого героя», заменил своего тёзку Евгения Бакалова. Александр Куприянов, ставший главным характерным актером пензенской драмы, на этот раз показался не таким ярким, как обычно. Может быть его образ и место в спектакле не до конца продуманы. Павел Тачков хотя и был одет, как Андрей Миронов, в роли министра-администратора избежал знаменитых интонаций. Дуэт заслуженных Конопатина и Старовойт не убедил, пара у них не склеилась, в их чувства я не поверил.

После антракта я чуть не заплакал... Ради второй части прощаются все огрехи первой. В итоге понял, что Андрей Шляпин & компания сделали спектакль о любви вообще, о любви в разных смыслах этого слова, о любви к женщине, родителям, Богу, деньгам, Родине, к жизни. Нищие безоружные люди сбрасывают королей с престола из-за любви к ближнему. Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются в самое небо и бросаются в самый ад из-за любви к истине.

И банальная мысль, что «любовь сильнее смерти» показалась под занавес не такой уж банальной. Ну а спектакль закончился почти по Максиму Горькому, мол, безумству храбрых поем мы славу! Уж если любишь что-то или кого-то (человека, деньги, идею), то храбрости в этом нет. Нельзя же любовь сегодня держать за подвиг.

Петь славу за храбрость нужно пензенскому драмтеатру и Андрею Шляпину, рискнувшим превратить «Обыкновенное чудо» в необыкновенный спектакль, для наших зрителей точно...

P.S. Завлит нашего театра Виталий Соколов всё больше становится похож внешне на Константина Сергеевича Станиславского.