«Любимая газета — Пенза» На сцене Пензенского областного драматического театра — «Кабала святош» Михаила Булгакова. Пьеса сложная — и сюжетно, и своей театральной судьбой, но, тем не менее, выбранная для творческого бенефиса художественного руководителя театра Сергея Казакова. Спустя полтора месяца после премьеры спектакль вынесен на зрительское обсуждение.
История спектакля
Пьеса о ярком таланте Мольера, загубленном кабалой (здесь — в значении «тайное общество», «заговор») святош при абсолютном равнодушии королевской власти. Так сам Булгаков выражал идею произведения, написанного им в 1929 году. Уже зимой 1930 года он читал свою пьесу во МХАТе, и театр принял её к постановке, но весной «Кабала святош» (другое название «Мольер») была запрещена главреперткомом. По протекции Горького и после личной беседы Булгакова со Сталиным спустя полтора года она была разрешена для постановки. Премьера состоялась 16 февраля 1936 года, но после седьмого спектакля и гневной рецензии вновь последовал запрет. Теперь на долгие годы.
Точки касания
В Пензенском областном драматическом театре спектакль задумывался как бенефис Сергея Казакова в честь его 50-летне- го юбилея. Исполнив роль Мольера, Сергей Владимирович признался, что выбор роли был непростым:
— Сначала мы думали над постановкой «Тартюфа» («Тартюф, или Обманщик» — комедийная пьеса Мольера о наглом прохвосте, выставлявшем себя добродетельным скромнягой. — Прим. автора), но потом подумали, что такой образ не годится для бенефиса. А с историей Мольера у нас много общего: он тоже заведовал театром, а отношения власти и искусства — всегда актуальная тема.
По сюжету, Мольер ставит пьесу «по заказу» короля Людовика XIV. Сначала комедиограф обласкан вниманием власти и может пренебречь мнением церковных деятелей (с которыми, мягко говоря, враждовал), а затем, попав в господскую немилость, становится жертвой интриг. Виной тому якобы женитьба на собственной дочери. Как сказали бы сегодня, проблемы в личной жизни и на работе «доконали» художника. Одинокий, измученный, он умирает на сцене своего театра.
Спектакль, достойный московской сцены
Сергей Казаков, воспринимаемый обычно как герой фарса, здесь предстал фигурой трагической. Таким актерским перевоплощением зрители были восхищены. Во время обсуждения, которое состоялось после спектакля, публика выражала восторг как могла. Другие переживали, что юбиляру и впрямь может стать плохо:
— Казалось, что он и впрямь умрет на сцене! Да и охрип — ну и работа... — слышались в зале реплики.
— А это настоящая история Мольера? — интересовались другие.
— Ходило много легенд, что он совершил инцест, женился на дочери. — Булгаков взял ее за основу... Но спектакль-то о другом! Убедили ли мы вас историей художника? — спросил Казаков. Зал хором грянул: «Да!».
Впрочем, кто-то углядел в пьесе политический подтекст:
— Мне спектакль совершенно не понравился. Уже старо быть в контрах с властью — пора быть государственниками. И театру тоже. Любая власть должна защищать себя. Зачем ее кусать? Она никогда не бывает совершенна... В общем, мышиная возня. Неумно и стыдновато... — отметила дама средних лет, покидая зал.
Это мнение вызвало протест:
— А где у нас борьба с властью? Мольер дружил с ней, заискивал, мечтал о придворном театре. Все великие наши режиссеры так делали и делают... — удивился Сергей Казаков. — Хм, может нам «Тангейзера» поставить? А то народ видит политику даже там, где ее быть не может.
— Политики в спектакле я не увидела — просто человеческие страсти, которые были переданы трогательно и глубоко. Это исповедь артиста, драматурга, писателя, — выступила другая дама.
Еще одна зрительница, сквозь слезы выражая свой восторг, сказала, что спектакль достоин московской сцены. Она в этом знает толк, поскольку около пяти лет в нашем театре не была, а вот в Москве посещает его регулярно.
А Булгаков — сам нарвался!
Зрители-мужчины попытались разложить полученные эмоции «по полочкам»:
— Спектакль нормальный, качество игры приличное. В страдания верится. Но поменьше бы горя делать из этого. Повеселее. Пораскованнее. Много было художников, которые были незаслуженно забыты.
Тот же зритель «порекомендовал» внести поправки и в сюжет:
— Несколько раз было упоминание оТартюфе, но зрители не совсем в курсе могут быть этой истории. Почему Мольер был в противоречиях с церковью? Не все знают, что в те времена она узурпировала науку и искусство.
Но красноречивее всех выразил свое мнение мужчина, скромно представившийся инженером:
— Ничего, хороший спектакль. Но вот все эти рассказы про притеснения... Это все зависть. Тот же Булгаков — кто его зажимал? Валят на власть, а он сам прошелся по бомонду как серпом по...
— То есть сам нарвался? — уточнил Казаков.
— Конечно! А король — приличный человек, не так уж он его притеснял. Кстати, хорошо играл. Молодец (в роли короля — Юрий Землянский. — Прим. авт.) Судя по спектаклю, Мольер сам виноват: шпоры лизать — есть вероятность, что наступят.
— У меня теперь есть повод задуматься о своей жизни, — отметил с присущей ему иронией худрук. — Не зря, видимо, спектакль был выбран для бенефиса.
Наша «фишка»
Выслушивая мнение зрителей, Казаков заметил:
— А ведь подобные обсуждения — «фишка» нашего драматического театра. И это всегда риск, потому что мы же не знаем, что скажут зрители. Могут вместо театра и на завод послать работать... Но нам важно, что вы думаете, сидя в зале в темноте. Хотя это и не означает, что мы тут же бросимся все исправлять.
Высказал свое авторитетное мнение и известный московский театральный критик Александр Вислов. Он отметил, что выбор роли: артист играет артиста — уже достоин бенефиса.
— Назначение художника, независимо от его отношений с властью, — говорить правду. Вся пьеса написана на противоречиях, и Булгаков писал скорее о его конфликте со Сталиным, а не Мольере и короле Людовике. Всего 7 спектаклей состоялось, кстати, и у вас сегодня 7 постановка... Желаю вашему спектаклю лучшей участи.
Рассуждая о художественных тонкостях, критик отметил, что в постановке не совсем удалось выдержать обещанный жанр трагической комедии.
— Трагедия, выросшая из веселья? Для меня они не слились — я вижу прыжки из жанра в жанр. Но это вопросы к режиссеру Ирине Керученко. Обилие вариантов и возможностей сыграло с ней злую шутку, поскольку совместить все и сразу, при этом изменив финал и подготовив спектакль под бенефис...
С критиком не согласились зрители:
— А вы жизнь видели? В ней так и бывает: постоянно то в одну сторону, то в другую шатает.
Вислов был дипломатичен:
— Раз спектакль рождает слезы — это прекрасно! Как и то, что публика сегодня не боится иметь своего мнения.
— Нет, вы скажите, замечательные актеры у нас или нет? — решил резюмировать один из зрителей.
— У меня есть претензии к режиссеру...
— Да или нет?
— Да!
Анна Шаровская