«Сура»
Как бы скоротечна ни была наша жизнь, как бы относительны ни были масштабы происходящих в ней событий и мелькающих личностей, но встречаются тем не менее и величины абсолютные. Те, что помнятся не один десяток лет. И не просто помнятся — становятся мерилом для всего последующего.
Для пензенского театра одна из таких абсолютных величин — Семен Моисеевич Рейнгольд, которому 18 ноября 2012 года исполнилось бы 85 лет.
Имя это — хочется верить — знакомо любому пензяку, для кого поход в театр — не просто повод пофотографироваться на фоне шикарных интерьеров, а новое свидание с любимым искусством. Потому что, несмотря на одинокие реплики отдельных «доброжелателей», театр в Пензе по-прежнему любят, а значит, интересуются не только происходящим сию минуту, но и историей его, а значит, соответственно, хоть раз да слышали имя Рейнгольда.
Хотя, в сущности, что наше поколение сорокалетних — не говоря уж о более молодых — знает о легендарном главреже? Мы в год его ухода из жизни либо были в слишком нежном возрасте, либо еще вообще не родились. Ну, помним памятную доску (погибшую в пожаре) у служебного входа: «В этом здании с 1971 по 1981 гг. работал главным режиссером народный артист РСФСР С.М. Рейнгольд». Ну, слушали рассказы ветеранов театра с непременным прибавлением: «А вот при Рейнгольде…» Особо пытливые отыщут фотографии старых спектаклей (только фотографии, ибо видеозаписи тогда не существовало), газетные заметки, программки… Что же было в этом человеке такого, что заставило целое десятилетие говорить о Пензенском драматическом как о «театре Рейнгольда»? К сожалению, время биографа, который сможет досконально, по кусочкам и этапам воссоздать полноценную картину жизни и творчества Мастера (уж простите за столь избитое определение), по каким-то причинам еще не пришло.
С другой стороны — легенда отделена от нас не таким уж большим временным промежутком, и люди, хорошо знавшие Рейнгольда, благополучно здравствуют, а иные из них — почти его ровесники: младше на три-пять-восемь лет… Поэтому задача будущего биографа явно упрощается. Главная трудность — отделить объективные факты от субъективных ощущений и воспоминаний, но это проблема вообще всей истории как науки.
Обратимся, однако, к известным фактам.
«Пензенская энциклопедия» (в лице одного из историков театра, ныне покойного Евгения Ларина) пишет довольно пространно: «РЕЙНГОЛЬД Семен Моисеевич (18.11.1927, Одесса — 11.04.1981, Пенза), театральный режиссер, народный артист РСФСР (1979). После окончания Ленинградского государственного театрального института (1952) работал режиссером-постановщиком в театрах Ленинграда, Новокузнецка, Бреста, Иванова, Орджоникидзе, один сезон (1956 — 1957) работал в пензенском театре. В числе поставленных Рейнгольдом в те годы спектаклей — «Дядя Ваня» А.П. Чехова, «Поздняя любовь» А.Н. Островского, «Дачники» и «Последние» А.М. Горького, «Король Лир» В.Шекспира, «Иркутская история» А.Н. Арбузова, «Океан» Штейна и др. В 1971 — 1981 гг. главный режиссер Пензенского драматического театра им. Луначарского. Здесь им созданы лучшие спектакли, частично показанные на столичной сцене. Среди них — «Тихий Дон» по М.А. Шолохову, «Берег» Ю.В. Бондарева, «Характеры» В.М. Шукшина, «Святая святых» И. Друцэ, «Не было ни гроша, да вдруг алтын» и «Волки и овцы» А.Н. Островского, «Униженные и оскорбленные» Ф.М. Достоевского, «Мы, нижеподписавшиеся...» А.И. Гельмана и др. На здании театра, где работал Рейнгольд, установлена мемориальная доска».
Насчет доски мы уже выяснили. Насчет числа спектаклей — тоже нетрудно посчитать: за десятилетие был поставлен двадцать один. Плюс еще четыре — за тот самый сезон 1956 — 1957. Итого четверть сотни. В общем-то, не так уж и много — история пензенского театра знавала куда более плодовитых постановщиков. Что касается художественных достоинств, все в один голос называют работы Рейнгольда очень крепкими, достойными, профессиональными (многие из них вошли в «золотой фонд» театра), но, по словам одной актрисы, приехавшей когда-то с мужем служить в пензенский театр именно к режиссеру Рейнгольду, — НЕ ВЫДАЮЩИМИСЯ.
Возможно, для кого-то это прозвучит кощунственно, но я всё же повторю: по мнению многих, спектакли Рейнгольда были отнюдь не слабыми, не заурядными — журнал «Театральная жизнь» после московских гастролей 1979 года назвал их «поставленными рукой зрелого и интересного мастера», — но в то же время в большинстве своем не выдающимися. То есть, безусловно, запоминающимися, но не всегда потрясающими до глубины души. Думаю, нет в этих словах никакой крамолы: к примеру, у творившего примерно в то же время Георгия Товстоногова тоже далеко не все спектакли в Ленинградском БДТ были бесспорными шедеврами. Но к Рейнгольду в Пензу — ехали. Именно к нему пришли в свое время Михаил Каплан, Лидия Шапоренко, Виктор Смирнов, Александр Нехороших, Василий Конопатин, Олег Зеленченко, Юрий Шайхисламов с Татьяной Устиновой, Евгений Панов… простите, что далеко не всех упомянул! Ехали, по-видимому, не только к профессионалу-постановщику. А к кому?
На моей памяти всплеск воспоминаний о Семене Моисеевиче пришелся на начало двухтысячных, когда один за другим покидали пензенский театр в поисках лучшей доли ведущие актеры. Рассказывали: приходит, бывало, «при Рейнгольде» актер подавать заявление об уходе. Ну, мало ли что не понравилось: театр — организм сложнейший, и актеры — люди тонко организованные и не всегда предсказуемые. Рейнгольд приглашает к себе в кабинет, и сидят они там полчаса, час, два — до тех пор, пока не выходит актер из кабинета, зачастую со слезами на глазах, и рвет свое заявление. Рейнгольд ценил людей. Лишних для него не было. В хорошем театре вообще лишних людей не бывает. (Кстати, в последнее время тоже начинают вспоминать Рейнгольда примерно по тому же поводу, только — что радует — с противоположным знаком: теперь актеры из других городов приезжают работать в пензенский театр, как когда-то…)
Краевед Олег Савин в своей книге «Пенза театральная» цитирует заслуженного артиста России Генриха Вавилова: «Я очень часто задумывался над тем, почему, когда умер Семен Моисеевич, плакали даже те артисты, которые никогда не получали от него центральные, да и не только центральные роли. Значит, были у него какие-то внутренние силы руководителя, Главного Режиссера, умеющего проникнуть в душу каждого актера. И поверьте, в эти 10 лет, когда он возглавлял театр, мы были как-то спокойны, твердо, уверенно идя на репетиции».
Рассказывали и другое. Как-то отправился театр на гастроли в южный город. Лето, море, солнце — как тут удержаться? Пока до вечернего спектакля оставалось время, многие актрисы — и молодые, и уже не очень — побежали на пляж. Вволю накупались и назагорались. А вечером — «Веер леди Уиндермир». Английская аристократия конца XIX века. И — красные лица и плечи обгоревших «леди»… На следующее утро висел приказ о выговоре всем купальщицам, независимо от заслуг и званий. Потому что дело есть дело. Потому что любить людей — не значит всё прощать.
Всё это к тому, что при Рейнгольде пензенский театр был ГАРМОНИЧЕН. Разнообразный репертуар из крепких, профессиональных постановок (актеры-ветераны до сих пор вспоминают с ностальгией тот же «Веер леди Уиндермир» Уайльда, или «Характеры» по рассказам Шукшина, или «Волки и овцы» Островского, или «Берег» по Ю. Бондареву). Мощная труппа из актеров-личностей. И — самое главное — ТЕАТР-ДОМ. Именно дом, где было уютно, где каждый был на своем месте, каждый чувствовал себя нужным, о каждом заботились — но и с каждого спрашивали. Как ни странно, редко кто из работавших с Рейнгольдом вспоминает какие-то конкретные случаи доброго его к ним отношения. Возможно, случаев-то как раз и не было — была просто сама атмосфера, в которой не должно было ничего плохого случаться.
А что касается творчества — Рейнгольд совершенно не боялся конкуренции, охотно приглашал на постановки других интересных режиссеров — и маститых, и молодых. Для него был важен прежде всего ТЕАТР, а не собственное место в нем.
Можно сколько угодно говорить о том, что было другое время, другие люди, другой — выражаясь по-книжному — менталитет. Но давайте же не забывать хрестоматийные строки Александра Кушнера: «Времена не выбирают, // В них живут и умирают. // Большей пошлости на свете // Нет, чем клянчить и пенять. // Будто можно те на эти, // Как на рынке, поменять». Думается, не было бы того, что мы вспоминаем как «театр Рейнгольда», не будь рядом с Семеном Моисеевичем его коллег, друзей, соратников — как мы говорим сегодня, «команды». Эти люди вместе с Рейнгольдом делали тот театр. Сегодняшняя «команда» делает другой — только значит ли это, что он по определению должен быть хуже?
Пензенский театр действительно живет в «другие времена». Но когда слышатся стенания о том, что прежний театр якобы утерян, что уже не достичь былых вершин, — мне это непонятно. Нельзя войти в одну реку дважды. «По-другому», еще раз повторю, — не значит «хуже». Важно вот что: при каждом ответственном шаге и нынешний худрук Сергей Казаков, и директор Александр Фомин, и все мы, нынешние работники театра, в огромном большинстве лично Рейнгольда не знавшие, — вольно или невольно сверяемся с ним. Потому что — жива память. И, слава Богу, есть у нас мерило работы — «абсолютная величина» Пензенского драматического театра, народный артист России Семен Моисеевич Рейнгольд.
Виталий СОКОЛОВ
Источник: «Сура»