«Молодой ленинец» Заслуженный артист России Генрих Вавилов, которому 31 января исполняется 78 лет, встретил нас на пороге своей гримерки стихами. Вернее, даже небольшой поэмой, посвященной своему недавнему пребыванию в больнице:
«Лежу в палате №9
Вдвоем на 3-м этаже,
Пробуду здесь я две недели,
Здесь так тепло, я в неглиже...»
Оптимизма Генриху Дмитриевичу не занимать. Шутить он готов по поводу и без оного даже на больничной койке.
«В палате скучно, никто не навещает, кроме медсестер с капельницами, ну я и позвонил нашему главному администратору Ирине Трубиньш. Говорю ей серьезным голосом: “Ирина, мне эсэмэска пришла с Митрофаньевского кладбища: «Помним, любим, скорбим»”. — “Дмитрич, ты что, сдурел, что ли, так шутить?! Чуть до инфаркта не довел”.
А то вот прихожу в театр и на вахте говорю с серьезным видом: “Вы новость слышали?” — “Какую?” — “Голову под мостом нашли”. — “Да вы что?!” — “От селедки”, — добавляю и вижу, как ребята выдыхают и начинают улыбаться».
В родном Сосновоборске, еще будучи подростком, будущий актер работал помощником киномеханика. Как-то вез на велосипеде коробки с кинолентами. А встречные окликают: «Герка, какое сегодня кино?» Парень с фирменной серьезностью отвечает: «Шаловливый ребенок». Молоко выпил, а соску на... надел». — «Да не может такого быть!» — охали сельчане. Конечно, не могло, ведь в афишке было написано «на палец».
Басня по-татарски
В 1949 году в Сосновоборск с гастролями приехал Кузнецкий драматический театр, в труппе которого тогда блистала Людмила Лозицкая. 14-летний Герка за две недели не пропустил ни одного спектакля. И захотелось ему самому стать актером. Подошел он к администратору, а тот, снисходительно глянув сверху вниз на парня, посоветовал тому ехать в Кузнецк и общаться напрямую с режиссером.
«Спустя три года, как мне думалось, я созрел для решения больших задач и отправился в Кузнецк, — вспоминает Генрих Дмитриевич. — Нашел в театре режиссера, говорю, что хочу быть артистом. “А что ты умеешь?” — “Плясать, песни петь, стихи, басни читать...” — “Ну, давай, покажи что-нибудь”. — “Я вам басню прочитаю, только она будет по-татарски:
«Вороне где-то Бог послал кусочком сырсу. На ель ворона взгромоздился — покушать захотел. И вдруг откуда ни возьмись лиса бежал, носом воздух хватал, сырсу унюхал...»
Режиссер расхохотался, выслушав басню, потом поглядел, как парень цыганочку танцует, и через неделю Вавилову пришел вызов в театр. А в басне, кстати, он использовал идею байки, связанной с одним сосновоборским председателем колхоза. Якобы как-то раз к нему пришел с жалобой местный житель, тоже татарин, и решил при посторонних говорить по-русски: «Мой жена с другим гуляет». — «Не мой, а моя», — поправляет его председатель. «Твой давно гуляет, но и мой начал!»
«Не успел переступить порог театра, как за кулисами меня встречает загримированный артист с накладной бородой, — продолжает Генрих Дмитриевич: “Мальчик, иди сюда. Хочешь анекдот?” — “Вы мне лучше про Станиславского расскажите”. — “Да ну его, этого Станиславского. В общем, идет корова, смотрит, на заборе котенок сидит. Думает: «Маленький, а с усами». А котенок думает: «Большая дура, а без бюстгальтера ходит»”.
Вот с каких прибауток и началось мое служение в театре. Год я в нем отработал, после чего загремел в армию. Три года в Белоруссии при авиационной части играл в духовом оркестре. Я же еще дома в музыкальный кружок ходил, где освоил трубу.
Полетать мне так и не довелось. Один раз почти срослось, уговорил я пилота. Летчик попросил подождать, а сам залез в кабину “Дугласа” и стал там копаться. Потом вылезает и говорит, что были какие-то неполадки с мотором.
Я говорю: “Это если на машине мотор сломается, можно выйти покурить, пока чинят, а тут я куда на фиг в воздухе выйду, если что... А ну их, ваши полеты!” И убежал, так и не поднявшись в воздух».
Поцелуи от Лозицкой
Из армии Вавилов вернулся в кузнецкий театр, а в 1961 году его переманили в Пензенский драматический. Еще раньше в Пензу перебралась и Людмила Лозицкая, которую Генрих Дмитриевич буквально боготворил. Одно из самых ярких воспоминаний связано со спектаклем «Во власти золота», где Вавилов играл любовника главной героини, образ которой воплотила Людмила Алексеевна.
«Лозицкая на сцене все делала по максимуму. И если уж надо было изображать страстные поцелуи, то из ее объятий было не вырваться. Хватает меня Лозицкая в охапку и давай целовать взасос. А я кое-как оторвался и шепчу: “Люся, на нас смотрит твой муж, Гранатов”. — “Да ну его...”, — отвечает. И снова поцелуй, так что не вздохнуть.
На репетиции Петр Кирсанов, игравший в этом же спектакле ее мужа, рычал в наклеенную бороду: “Она изменяет мне! Сначала я убью ее, а потом себя”. А я выглядывал из-за занавески и подначивал: “Петр Михалыч, сначала себя, а потом ее”. — “Не путай, если я себя убью сначала, то ее не убью. Ты чего мне карты путаешь!”»
Была в биографии Генриха Вавилова и страница, связанная с кишиневским драматическим театром. Там он проработал три года, отметился звездной ролью Нила в «Мещанах», но в итоге в 1971 году все же вернулся в Пензу. В этот же год в пензенский драмтеатр пришел и новый главный режиссер Семен Рейнгольд, с которым у Генриха Дмитриевича связаны наилучшие воспоминания.
«У Рейнгольда я сыграл главные свои роли. Помню, хоронили мы Семена Моисеевича, а новоиспеченный главный режиссер Рафиков торопил рабочих: “Быстрее, быстрее закапывайте”. Словно боялся, как бы Рейнгольд не восстал.
Кстати, на мой взгляд, за три года своего пребывания в Пензе Рафиков ничем особенным не запомнился. После такой величины, как Рейнгольд, любой режиссер казался пешкой».
Штирлиц увел подругу
В жизни Вавилова было несколько серьезных романов. Один из них связан с молоденькой актрисой Инной Короит. Правда, Инна хотя и принимала от коллеги знаки внимания, но к пламенному ухажеру страсти не испытывала. А вскоре роман закончился... благодаря актеру Вячеславу Тихонову.
«В 1963 году мы поехали вместе на гастроли в Сочи и Севастополь. В Севастополе тогда снимали “Оптимистическую трагедию”, где Тихонов исполнял одну из главных ролей. К тому времени он снялся в фильмах “Дело было в Пенькове”, “Чрезвычайное происшествие”, “На семи ветрах”, а впереди у него была роль Болконского в “Войне и мире”.
Девушки всего Севастополя с ума сходили по Тихонову, от желающих получить автограф не было отбоя. Короит, которая познакомилась с Тихоновым на съемочной площадке, тоже не устояла. Помню, подбегает ко мне Людмила Лозицкая и с язвительностью говорит: “Гляди, Инка твоя вон по набережной с Тихоновым гуляет! Как я ее понимаю, я бы ему сразу отдалась”.
Выглядываю в окно — и точно, вдвоем под ручку прохаживаются. В итоге Тихонов увел актрису не только у меня, но и вообще из пензенского театра, устроил ее в питерский БДТ. По большому счету такому артисту отдать женщину не жалко. В надежные руки передал».
Столица и провинция
Во времена СССР в Пензу часто приезжали звезды первой величины, чтобы сыграть в местных постановках. Делалось это для привлечения зрителя. Среди них был и переживавший пик популярности Александр Абдулов.
«Когда Александр Збруев отмечал день рождения, то Абдулов находился в Пензе. А мы знали, что эти два знаменитых актера служат в одном театре — имени Ленинского комсомола. Ну и спрашиваем Абдулова: “Саш, ты Збруеву позвонил, поздравил с днем рождения?” — “На хрен я ему звонить буду, он же мне не звонит...” — было ответом, который нас, людей не столичных, сильно удивил».
Работал как-то в Пензе и Юрий Яковлев, уже снявшийся к тому времени и в «Иван Васильевич меняет профессию», и в «Иронии судьбы». Уезжая обратно в столицу, Яковлев приглашал пензенских артистов на спектакли театра им. Вахтангова, где он тогда работал, оставил свой домашний телефон.
«Ну почему бы не воспользоваться приглашением, — пожимает плечами Вавилов. — Оказались мы с моей супругой в Москве, и я набираю номер: “Юрий Васильевич, мы со Светой хотели бы сегодня пойти на ваш спектакль”. — “Приезжайте, встретимся в половине седьмого у служебного входа”.
И вот подъезжает легковая машина, пассажирская дверка приоткрывается, а оттуда чуть ли не вываливается пьяный в лоскуты Яковлев. “Так, ну-ка помогите мне выбраться”. Я его вытаскиваю из салона, спрашиваю: “А как же спектакль?” — “Сегодня играет мой сменщик Шалевич”.
Довел Яковлева до вахты, где он снимает трубку телефона и набирает номер: “Алло, тут из провинции приехали двое, пропустите их через центральный. И посадите в ложу, чтобы места получше”. Конечно, про “провинцию” слышать было немного обидно, но все равно мы были благодарны Яковлеву за такой подарок».
Есть мечта!
Генрих Вавилов доволен своими ролями. Говорит, что не нужно верить тем актерам, которые утверждают, будто бы сыграли по 200-300 ролей. Мол, в год максимум одну-две новых роли дадут. Так что за пятьдесят лет хорошо если сотня наберется.
Генрих Дмитриевич гордится ролями в спектаклях «А зори здесь тихие», «Волки и овцы», «Забыть Герострата», «Тихий Дон», «Гнездо глухаря»... Настоящей актерской удачей называет роль Сирано де Бержерака в одноименной пьесе Ростана.
Сейчас Вавилов нечасто появляется на сцене. Пока только в спектаклях «Вишневый сад» и «Жизнь прекрасна». Ждет, что наконец-то поправит свое здоровье Михаил Каплан, с которым он рассчитывает сыграть в спектаклях «На всякого мудреца довольно простоты» и «Поминальная молитва».
«А вообще я бы с удовольствием сыграл царя, — признается актер. — Эдакого безобидного, немного карикатурного, который пытается выглядеть деспотом, а на самом деле его никто не боится. Сердце и давление уже не позволяют бегать по сцене, так я бы сидел на троне весь спектакль и руководил государством. Может быть, при моей жизни еще удастся воплотить эту мечту».
Геннадий МАРЧЕНКО.