30 декабря 2016

Сергей Казаков: «Мы идем верной дорогой!»

Под самый занавес уходящего 2016-го художественный руководитель Пензенского драматического театра, заслуженный артист России Сергей Казаков поделился своими мыслями о том, что произошло в театральной жизни за этот год.

Этот високосный год, о котором все сейчас говорят и который словно бы нарочно перед самым своим уходом подкидывает одну трагедию за другой, нашего театра, слава богу, почти не коснулся. Всё идет по плану. Только две серьезных потери было. Первая — это фестиваль «Маскерадъ», который у нас рейдерским захватом отобрали на госторгах. Но тут всё решаемо, и я уверен, что мы сможем провести его в будущем году. Будем считать, что просто перенесли сроки. И спасибо огромное Губернатору Ивану Александровичу Белозерцеву за то, что на проведение фестиваля в будущем году выделены средства из бюджета.

И вторая потеря, невосполнимая — уход из жизни Валерия Романовича Беляковича. Гениального режиссера, большого друга Пензенского драматического театра, моего друга и учителя. Всего несколько месяцев назад мы обсуждали свежие идеи, договаривались о новой совместной работе, а теперь вот ничего уже не случится...

Если говорить о хорошем — несмотря ни на что, даже на то, что мы вновь не получили в этом году ни копейки на постановочные расходы, у нас в 2016 году вышло шесть успешных премьер, которые собирают полные залы. Мы съездили на четыре фестиваля, привезли множество наград, много проектов воплотили, а еще больше задумали, и все это смогут увидеть в новом году наши дорогие зрители.

И все-таки никак не уйти от разговора о том, что произошло за этот год в российском театре в целом. Уже давно наш театральный мир «колбасит». Но у меня по этому поводу абсолютное убеждение — не надо «колбаситься» со всеми. Хоть театр и коллективное творчество, но каждый руководитель решает «что такое хорошо и что такое плохо» для себя самостоятельно. Я согласен с Константином Райкиным — в театральной среде отсутствует цеховая солидарность и корпоративная этика. Наверное, их в полном масштабе и не может быть по определению. Если уж говорить начистоту, театр — искусство индивидуальное, построенное на эгоцентризме, и без здоровой конкуренции тут не обойтись. Но все же азы общих этических принципов, я считаю, должны быть прописаны: нельзя публично унижать коллегу и за счет такого унижения возвышаться самому; если коллегу незаслуженно бьют — делом чести будет встать на его защиту, даже если в жизни вы с ним и не разговариваете. Яркий пример такой солидарности мы видели в спорте, когда на паралимпийских играх в Рио-де-Жанейро белорусский спортсмен прошел с российским флагом. Безусловно, соблюдение этических норм — это личное и даже в чем-то интимное дело каждого, но, я считаю, прививать их необходимо, и неплохо бы принять какой-то этический кодекс для людей театра.

Теперь по поводу разговоров о цензуре. Я по-прежнему считаю, что никакой проблемы нет. Не надо путать цензуру с госзаказом или госзаданием. Госзаказ — это товарно-денежные отношения, когда я заказываю тебе какой-то материал, пьесу, спектакль, допустим, к юбилею завода почтовый ящик № 13 или к 300-летию такого-то села и плачý за это деньги, то, естественно, я как заказчик требую точного исполнения, так, как мне нужно, а не как видит это художник. А дело художника — согласиться с этим или не согласиться, подписываться под этим или нет. Госзадание — это когда выделяются деньги на то, чтобы в этом году мы поставили определенное количество спектаклей, чтобы театр посетило определенное количество зрителей и чтобы прошло определенное количество мероприятий. Всё. Если ты это госзадание не выполняешь, то с тебя, естественно, спросят. И никто вмешиваться в твое творчество не имеет права. Никто и не вмешивается. Собственно говоря, это прописано во всех федеральных и местных нормативных документах, связанных с театром. Так что разговоры о цензуре бессмысленны, потому что ее нет.

Насчет активности всяких общественных организаций, которые позиционируют себя как «борцы за нравственность». Вот пример с известной фотовыставкой в Москве, когда активистам что-то не понравилась, они посчитали выставку пошлой, разрушающей нравственность, ворвались и облили работы мочой. Потом прокуратура признала, что со стороны организаторов выставки нарушений закона нет, но почему не привлекли к ответственности «борцов за нравственность», почему не квалифицировали их действия как хулиганство? Вот о чем разговор. И президент на встрече с деятелями культуры конкретно сказал, что закон для всех един, что никто не имеет права заниматься таким вот самосудом.

Что касается финансирования или, вернее, недофинансирования. Я приведу такое сравнение. Когда спортсмен-каратист только начинает заниматься, он должен отжиматься на кулаках. И поначалу ему больно, кровавые ссадины появляются, но потом на кулаках образуются мозоли, они как бы костенеют, и удар становится сильным. Вот недофинансирование — это то же самое отжимание на кулаках. Сначала было больно, неприятно, и до сих пор это не очень хорошо — но не смертельно. Это заставляет как-то шевелиться, придумывать новые формы, и, в принципе, все спектакли, вышедшие в этом году, попали «в десятку», они собирают залы, и все творческие проекты оказались удачными. Из-за чего это произошло? Из-за того, что мы стали плохо жить. У нас зашевелились мозги, и мы стали надеяться только на себя.

Причем мы не пошли по простому пути, не стали забивать репертуар только кассовыми комедиями — все пьесы, поставленные в этом году, высокого качества, и даже глубокую и непростую драматургию, как, например, Булгакова, зритель принимает и смотрит с удовольствием. Все-таки десять спектаклей на аншлагах — это показатель. А при постановке «Сублимации любви» затеян был целый художественно-социальный проект с участием скульптора Владимира Трулова и социального центра «Квартал Луи». Или лаборатория «Первая скрипка», которая существует уже второй сезон и тоже приобрела социальную направленность — это мой проект, но это и бренд театра.

Я согласен с директором театра имени Вахтангова Кириллом Кроком, который говорит, что разговор о театре нужно начинать не с бюджета. Если руководство театра говорит, что нет денег и поэтому мы ничего не будем делать, не будем ничего ставить — такой театр нужно сразу закрывать. А если кто-то из местных творческих лидеров в прямом эфире заявляет, что в театральной жизни Пензы ничего не происходит — ну, значит, у него и не происходит. Есть гениальная фраза Булгакова: «Разруха в головах, а не в клозетах». Если у того, кто это сказал, ничего не происходит в голове, а что-то реально происходящее демонстративно остается незамеченным — ну, бог ему судья. Если этот человек занимается театром — выходит, и у него ничего не происходит. Где логика?

Вот у нас идет новогодний спектакль «Щелкунчик». Впервые мы рискнули поработать в новом формате — режиссер Алексей Зыков поставил танцевально-пластический спектакль, где драматические актеры танцуют и не произносят ни одного слова. И получился успех, дети и взрослые смотрят не отрываясь. Снова попадание! Значит, мы «верной дорогой идем». Главное — что в театре есть команда единомышленников, а вместе, как известно, можно горы свернуть.

В новом году у нас много планов, но пока я их все озвучивать не буду: театральные люди — народ суеверный. Так что следите за новостями, вас ждет много интересного!

А пожелать я хочу всем терпения, терпимости и непременно — больше позитива. Жизнь прекрасна, в ней всегда есть место настоящему творчеству!

Фото © Михаил Кислицын